Жизнь разделилась на «до» и «после». Трагическая история пациента из Рославльской ЦРБ
12 октября врачи из Рославльской ЦРБ, где 60-летнего Александра Воронцова лечили от коронавируса, сообщили родным, что он умер. COVID-19 убил не только практически здорового мужчину, но и морально сломал всех его родных: они с большим трудом переживают утрату. В редакцию Smolnarod обратилась жена и сестра рославльчанина. Они первыми услышали те слова, которые разделили жизнь всей семьи на «до» и «после»: «Саша умер».
Ковид превращается в бронхит
Александр почувствовал недомогание в начале сентября. 8 числа температура поднялась до 38,5 градусов. Его жена – сама медик – начала лечить супруга по коронавирусной больничной схеме. Но врача все-таки вызывали на дом. Тот посмотрел схему лечения и одобрил ее.
Правда, изо дня в день лучше не становилось: температура повышалась, ее удавалось лишь немного сбить лекарствами. 11 сентября сделали платную компьютерную томографию. Она показала поражение легких – 11% и 7%.
В рославльскую поликлинику Александр отправился 13 сентября. Приемный врач уточнил, как и чем он лечится. И снова одобрил лечение, которое вела его супруга. В этот же день взяли первый тест на коронавирус. 16 сентября стал известен результат – положительный.
«17 сентября я созвонилась с врачом из поликлиники, сообщила о результате теста. Температура у мужа была 38,6. Не знали, что делать… Мне там сказали: «Пускай супруг сбивает температуру и приходит на прием». Как так – с высокой температурой и положительным тестом на ковид? На что в поликлинике ответили: «Здесь у нас все такие больные сидят в коридоре», – рассказывает жена Тамара.
Супруг поехал на прием и занял место в очереди. Ему становилось хуже, но ничего не оставалось, кроме как ожидать под дверью.
Он позвонил жене, сказал, что чувствует себя совсем нехорошо. Она забеспокоилась и начала «бить во все колокола». Доктору пришлось вызвать Александра вне очереди. Он осмотрел пациента, почему-то отменил часть лечения, которое сам же одобрил на предыдущем приеме. И сказал, что, по его мнению, сейчас на лицо – бронхит.
«Именно так и сказал. О каком бронхите может идти речь, если у мужа были с собой на руках положительный тест на ковид и результаты КТ? Врач назначил гриппферон, противовирусный препарат, а уколы антибиотиков отменил», – говорит супруга.
«Я ухом слышу. Поражение около 80 процентов»
Температура продолжала расти. 19 сентября к ней прибавился сильный кашель, дыхание стало тяжелым; у Александра началась одышка. Поэтому в этот же день решили вызвать скорую. Через 20 минут приехали медики. После осмотра Александра госпитализировали в Рославльскую ЦРБ.
Его состояние уже на тот момент вызывало тревогу, поэтому родные даже рассматривали вариант перевода в другую больницу – в частности, в Москве.
«Родная сестра Саши – Лена – предложила организовать перевод супруга в московский госпиталь. Он отказывался, боялся, что там будет совсем один. У него начался панический страх от одной мысли, что он куда-то поедет», – вспоминает жена Тамара.
Теперь это решение родственники Александра считают роковой ошибкой.
Хотя этот вопрос родные пытались поднять и с лечащим врачом – заведующим отделением в Рославльской ЦРБ.
«У вашего мужа нет хронических болезней, он практически здоровый мужчина, да тяжеловат. Вы уверены, что там (в Москве – прим. ред.) справятся с его состоянием?», – говорил врач мне в телефонном разговоре и просил не паниковать. – Я лишь уточнила, что означают слова «тяжеловат»? Делали супругу снова КТ, или нет? Заведующий ответил: «Я ухом слышу, конечно, много хрипов. Думаю, поражение легких около 80 процентов». Профессионализм лечащего врача никто не ставил под сомнение… Но «ухом слышу» – это как?».
Александру за все время пребывания в больнице так и не сделали компьютерную томографию. От гепарина у него из носа шла кровь. Видимо, не была подобрана правильная дозировка. К схеме лечения стали добавлять то один, то другой препараты. В конечном итоге выяснилось, что ему кололи тот же антибиотик, которым его лечила жена еще дома.
Перед Александром замаячила безрадостная перспектива попасть в реанимацию. Правда, по наблюдениям пациентов, ничего хорошего, как правило, это не предвещает.
«Тамара, ты не видела! Двоих человек увезли в реанимацию, и они оттуда уже не вернулись. Знаю, что они умерли. Женщина – мы вместе с ней работали – тоже умерла, у нее оторвался тромб», – рассказывал по телефону Александр жене.
В конце сентября он перестал нормально спать, чувство тревоги и паники развивалось стремительно. Общее состояние становилось хуже. Подскочило давление, повысился сахар в крови, началась диарея. Но в какой-то момент показалось, что все-таки становится лучше. Или просто Александр, у которого уже был отрицательный тест на ковид, не хотел расстраивать жену и детей. Родные поверили в то, что всё самое страшное уже позади.
УЗИ закрыто до понедельника
8 октября – пятница. Александр пожаловался жене, что у него как-то странно болит живот: ему показалось, что он неестественно надулся. Начались проблемы с мочеиспусканием. Лечащий врач предположил, что это аденома предстательной железы.Впереди были выходные, но пациенту даже не поставили специальный катетер, необходимый в данном случае (это сделают только в реанимации). На все просьбы и мольбы супруги сделать УЗИ, она получала ответ – «в понедельник всё решим».
Как выяснится позднее, речь о понедельнике шла не случайно. Дело в том, что в Рославльской ЦРБ – нехватка кадров. Единственный специалист по УЗИ в выходные отдыхал дома. Заменить его было некому.
Все это время Александр находился в палате интенсивной терапии в ожидании точного диагноза. В мучениях и в надежде, что он не окажется в той самой реанимации, из которой, как он считал, люди уже не возвращаются.
«На выходных я просила заведующего назначить анализы, сделать УЗИ. Меня успокаивали словами: «Всё под контролем». Я также просила платно вызвать УЗИ-специалиста. Это же я только потом выяснила, что узист приходил в больницу только один-два раза в неделю. В понедельник я пошла на прием главному врачу», – рассказывает Тамара.
Главврач срочно назначила УЗИ пациенту и приказала экстренно собирать консилиум.
«Но заведующий отделением, не дожидаясь консилиума, принимает решение назначить Саше капельницу – с мочегонкой. Но в тот момент это было делать опасно. После капельницы давление у мужа резко упало до низких значений. К тому моменту, когда собрался консилиум, Александр был в крайне тяжелом состоянии. УЗИ показало, что жидкость скопилась в брюшной полости. Медики сказали, что у мужа началась полиорганная недостаточность», – вспоминает супруга.
На следующий день УЗИ показало, что жидкость также скапливается в плевральной полости. То есть у мужчины сначала стали отказывать почки, потом – легкие, к вечеру – отказало сердце.
12 октября в два часа дня Саша не ответил на телефонный звонок. Он был подключен к ИВЛ. В 18:45 жене позвонили из больницы и сказали: «У нас для вас дурные вести. В 18:30 ваш муж Александр умер».
«В этот момент моя жизнь и жизнь моей семьи разделилась на «до и «после», – говорит супруга.
В заключении о смерти Александра указано, что он умер от сердечной недостаточности.
[Не]обыкновенная история
Для многих эта история – лишь одна из похожих историй о том, как в Рославльской ЦРБ, да и в других смоленских больницах, умирают от коронавируса. Но близкие Александра, убитые горем, считают, что медики оставили в опасности пациента в тот момент, когда еще можно было принять хоть какие-то меры по его спасению. Родные намерены писать жалобы в надзорные органы.
Сестра Александра Елена Ковалькова рассказала нашей редакции, что она ходила на прием к главврачу Рославльской ЦРБ в день смерти брата, когда он уже находился в тяжелом состоянии.
«Меня волновал один вопрос: почему Сашу оставили умирать на выходные одного в палате, не сделав УЗИ и анализы. Ведь он жаловался, что ему становится хуже. Главврач вызвал начмеда, которая подтвердила, что УЗИ не было сделано лишь потому, что специалист работает на ставку, и в выходные дни он находится дома (запись разговора есть в распоряжении редакции – прим. ред.)». После смерти главврач обещала во всем разобраться… В итоге я написала заявление на предоставление посмертного эпикриза и выписки из амбулаторной карты. Почему документы до сих пор не отдали? Что можно делать с бумагами? «Рисовать» историю болезни?».
И таких «почему» в этой истории много. Почему пациента с температурой отправили домой лечить бронхит? Почему тяжелому больному не сделали КТ после госпитализации и ставили диагноз «на глазок»? Почему вовремя не поставили катетер?
Тамара до сих пор собирает необходимые посмертные бумаги. Например, выяснилось, что в карте супруга появились новые отметки. Якобы тогда, когда ему в поликлинике поставили «бронхит» с подтвержденным тестом на коронавирус, ему сразу же предлагали госпитализацию. Это направление таинственным образом появилось в истории болезни уже после смерти пациента. Даже простой больничный лист, который надо предоставить по месту работы, переделывали несколько раз. Якобы, в связи с допущенными ошибками.
Как известно, любая трагедия – не случайность, а закономерный итог цепи человеческих ошибок. Сейчас родственники Александра пытаются восстановить эту цепочку. Конечно, мужа, брата, отца семейства уже не вернуть. Но, может быть, если получится найти ответственных и доказать их вину, это спасет жизнь кому-нибудь другому?
Фото предоставлены семьей Александра
Источник: Смолнарод